Дрянь ты, потому, что трус

Есть у меня товарищ. Человек совершенно аполитичный. Зубной врач. Еврей. Прекрасный человек. Рвет и ремонтирует зубы всем, вне зависимости от политических убеждений. Его папа был зубным врачом, его дед был зубным врачом, даже его прадед был зубным врачом. Дед моего товарища прошел «Освенцим», и даже там ремонтировал зубы.

И вот сегодня он попросил меня о встрече. Мы встретились. В кафе на Лесе.

— Василий, ты же знаешь, я против политики. Настоящий еврей в политику не лезет.

-Что-то не похоже, Давид.

— Ой, Василий, вот только не надо мне про Гройсмана и Порошенко.

— Давид, так я не…

— И про Яценюка тоже не надо! Среди вас, украинцев, гадости всякой тоже хватает. Мне всех тебе перечислять? И все они сегодня тоже не на помойке чешутся. Такое впечатление, что вы, украинцы, всю свою дрянь во власть отрядили.

— Ну, да. А ваша дрянь всей нашей управляет.

— Ну, а как ты хотел?!

— Да никак я не хотел, Давид. Мне с тобой вот приятно общаться, а с той дрянью, которая сегодня и от вас и от нас Украину гробит, я ничего общего иметь вообще не желаю. Но зачем ты меня просил о встрече? Неужто политикой заинтересовался?

— Нет. Не об этом я. Извини. Я сказать тебе хотел. Ты ведь за людей все выступаешь. Ну, в том смысле, что за справедливость. Так вот. Ты же знаешь, что не верю я ни в какую «справедливость». Каждый раз, когда говорят о том, что будут бороться за справедливость, я знаю, что будут бить евреев. Так было всегда, Василий.

— Давид, ты о чем? Ты меня боишься?

— Да чего тебя боятся? Сейчас хватает тех, кого нам бояться надо. Ты тут не причем. Я просто рассказать тебе хочу.

— Ну, так рассказывай.

— Ты понимаешь, Василий, мне платят деньги, и я делаю работу. Мне не интересно, почему они это делают. Я хороший врач и хорошо делаю свою работу и мне не надо знать, зачем они это делают.

— Давид! У тебя много лишнего времени, и ты решил его убить вместе со мной? Кто делает? Что делает? И ты тут причем?

— Зубы рвут, Василий! Золотые зубы и коронки!-

Давид сказал это резко, и даже взвизгнул. Сказал, и выпучил на меня свои и без того огромные глаза. Ему казалось, что я должен был понять все и сразу. Но я не понял. Я молча смотрел на него.

— Ты не понял? Старики приходят ко мне зубы рвать. Не больные зубы. Золото они из своих челюстей вырывают. То золото, которое они себе в челюсти наставили при Советах, сегодня они вырывать приходят. Я даже не могу с них деньги за это брать. И это не один человек, Василий. Ты понимаешь?! Особенно в последний месяц.

— Так а зачем они это делают, Давид?

— От ты тупой, Василий! Извини. Жить им не на что. Ты понимаешь вообще, что это такое?! Ты можешь себе это представить? Пожилые люди. Совсем старенькие. Они ничего не могут. Они даже ходят плохо. Им за квартиру платить надо. Им нечем платить за квартиру. Им лекарства нужны. Им хоть какие-то продукты нужны. Василий! Таких очень много. Они совсем старенькие. И я рву им их золотые зубы и отдаю им. Василий. Они берут этот зуб своими старыми руками и плачут, Василий. Плачут. Роняют, руки дрожат, подбирают и от стыда плачут еще сильнее. Понимаешь ты? Василий?!

Таким Давида я не видел никогда. Он часто заморгал и опустил глаза в пол. Да и я не знал, что сказать. Мы немного помолчали. Давид отпил кофе и сказал, смотря прямо мне в глаза:

— Василий, я зубной врач, ты политик. Я должен лечить людям зубы, а ты должен им служить. Так вот, что я тебе хочу сказать: дрянь ты, а не политик. Если старики из твоего народа приходят ко мне рвать золотые коронки, чтобы ими за свою жизнь заплатить, значит, дрянь ты, Василий, потому что ничего для них не делаешь. Дрянь ты, потому, что трус.

Вот такой вот разговор у меня сегодня был.

Василий Александрович Волга