Валерий Коровин: Когда Путин сделает решительный поворот к патриотам?

Геополитическая карта сейчас имеет несколько ярко выраженных горячих точек, в каждой из которых заметно присутствие либо влияние России. Существует и еще одна скрытая болевая точка, скрывающаяся в российской внутренней политике. О новом витке противостояния России и Запада, о развитии событий на Востоке Украины и о будущем Русского мира «Колоколу России» рассказал заместитель руководителя Международного евразийского движения, член Изборского клуба Валерий Коровин.

«Колокол России»: После патриотического подъема 2014 года, после начала Русской весны консолидация всех созидательных сил вокруг России казалась очевидной. Но на сегодняшний день мы видим, что вместо объединения с бывшими союзными республиками и братскими народами происходит определенный откат назад. И Александр Лукашенко поглядывает на Запад, и Нурсултан Назарбаев готов участвовать в международных проектах, таящих угрозу для нашей экономики. Украина – отдельная песня, о ней мы еще поговорим. В какой же точке своего существования реально находится Русский мир, и когда исторически близкие нам государства начнут в той или иной степени разделять наши геополитические интересы?

Валерий Коровин: Консолидация народов возможна в двух случаях. Либо слабые объединяются за отсутствием альтернативы, чтобы выжить, либо слабые примыкают к сильному – при втором варианте это всегда происходит на условиях сильной стороны. В 90-х годах РФ активно двигалась на Запад и оказалась на грани распада. Страна была деморализована, она фактически разлагалась, и, естественно, смысла объединяться с нами не было никакого. Постсоветские государства наперегонки бросились интегрироваться в западное сообщество, в западный цивилизационный проект. Затем в начале 2000-х годов Россия отклонилась от строго западного вектора развития, но тогда она все еще была в ослабленном состоянии, как и ее соседи. На этом этапе интеграция в рамках евразийского партнерства носила конкретную практическую задачу – поддержать друг друга экономически, чтобы не погибнуть после эксперимента по устремлению на Запад.

А сейчас Россия возвращается с новыми силами, становится полноправным геополитическим субъектом. Включение в Русский мир на этом этапе уже представляет собой интеграцию на условиях России. Такие разные три этапа мы прошли. И то, что сегодня постсоветские страны с опаской подходят к интеграции с Россией, означает, что они зафиксировали эту смену реальности.

При этом часть государств, вопреки всякой логике, продолжают по инерции двигаться в Европу, другие начинают смотреть в сторону России, понимая губительность западного пути.

Наши потенциальные союзники-соседи сейчас осмысляют свою готовность принять новую реальность, новые правила. Они видят, что ныне возможно объединение только на тех условиях, которые диктует сильнейший, то есть Россия. Отсюда осторожность и сомнения. Ведь мы начинали объединяться при одних условиях, а сейчас картина очень быстро меняется. Но необходимость интеграции очевидна для всех. Еще вчера тезис о том, что мы вступаем в эпоху больших блоков, и в одиночку сохранить свой иммунитет в принципе невозможно, ставился под сомнение. Но теперь, когда мы наблюдаем разрушение целых государств, когда пылает Ближний Восток, когда вовсю проявляется вероломство США, этот тезис уже не воспринимается чисто гипотетически, а становится данностью, подтвержденной сценариями, реализуемыми на наших глазах. Сейчас мир стал действительно очень опасным. Между прочим, он создавался при единоличном правлении США и их сателлитов. Так что сейчас никто не пытается заманить соседей обратно в объятия России, это просто объективное следствие реально существующей угрозы для всех игроков международной арены.

Поэтому и внутри нашей страны происходит такое метание из стороны в сторону, ведь с момента крушения СССР политическая ориентация России несколько раз менялась до неузнаваемости. Когда у власти был Ельцин, на Западе никто не думал, что мы вдруг начнем вести свою игру. А нынешняя ситуация также очень сильно отличается от того же 2007 года, когда историческая мюнхенская речь Путина прогремела как нечто невероятное. Но на фоне российских ракет, бьющих из Каспия по террористам в Сирии, это выступление уже воспринимается как данность. 25 лет – незначительный срок в человеческой истории, но за этот короткий промежуток Россия прошла целый исторический цикл, сменив не только собственную геополитическую ориентацию, но и внутреннюю мировоззренческую парадигму. Сейчас Русский мир находится на пороге самоопределения, и его будущее зависит в том числе от настроений постсоветской элиты.

КР: С одной стороны, Россия громко заявила о своей суверенности. Но с другой (если говорить о контроле финансов и о мировой экономической системе вообще), все ниточки находятся в руках Запада. Их позиция, конечно, простая – ко всему подходить с точки зрения своей избранности и непогрешимости. При этом их главное оружие сейчас – санкционные, информационные войны, поддержка «пятых колонн» в тех странах, где у власти находятся нежелательные для них элементы. А прямое военное вмешательство стран НАТО – это уже последний этап. У России же для подобной стратегии сейчас в любом случае недостаточно ресурсов. Поэтому нам остается осуществлять одномоментные дерзкие вылазки в защиту своих интересов. Причем, как правило, это прямые военные акции, а не экономические меры – других механизмов пока просто не существует. Сможем ли мы изменить соотношение сил в ближайшее время?

В.К.: Ну Россия, как это уже не раз бывало в истории, вынуждена действовать ассиметрично. Мы используем военную хитрость, а также те ресурсы и незначительные стратегические преимущества, которые у нас остались. Главный же козырь России заключается в том, что на нашей стороне правда. Каждое столетие Запад стремится уничтожить Россию и выдвигается в нашу сторону. Это сравнимо с поединком Давида и Голиафа, когда у нас остается возможность нанести один молниеносный удар, сделать всего один ход, чтобы всему миру стало очевидно – мы за правду и справедливость. Запад же последовательно выбирает сторону князя мира сего, ведущую к его собственной погибели. При этом атлантисты тянут за собой все человечество.

Так что наше главное преимущество проявится тогда, когда мы сможем наглядно и аргументированно продемонстрировать миру эту очевидную и простую идею. Далее все осознавшие естественным образом перейдут на нашу сторону. Но чтобы показать свою правоту другим, нужно самим поверить в нее. Вот это не так просто, отсюда такой когнитивный диссонанс внутри России.

Наши элиты и интеллектуальная часть общества наблюдают ситуацию, в которой мы, с одной стороны, заявляем о суверенитете, а, с другой стороны, стремимся в ВТО, проводим губительные либеральные реформы. Мы заявляем о борьбе с либеральной оппозицией внутри страны и тут же активно интегрируем либералов во власть – правительство России состоит почти сплошь из одних либералов.

И такая вот двусмысленность – она во всем. Значит, элиты внутри себя никак не могут до конца определиться с выбором стороны. Они продолжают испытывать симпатии и допуски западного пути развития, одновременно одергивая сами себя и отрезвляя свое окружение разговорами о том, что Запад, на самом деле, губит Россию, и нам необходимо обособиться от него как можно скорее. И тут же происходит очередной шаг в сторону Запада.

Пока происходит внутренняя ломка мировоззрения российских элит, наша правота не может быть очевидной для всех остальных. Как можно увидеть, что мы действительно представляем собой полюс справедливости, если наша власть нашпигована олигархами, либералами и прочими элементами, которые ставят свои личные интересы выше интересов государства. Это уже не наш особый, а типично западный путь…

КР: Сейчас в стране формируется мощный блок патриотически настроенных экономистов, которые изо всех сил пытаются достучаться до этих самых элит и до президента (вы, наверняка, их всех прекрасно знаете) – Глазьев, Делягин, Хазин, Катасонов… Но наш президент больше ориентируется на Кудрина, Грефа, Набиуллину и им подобных либералов. Это тоже вызывает вопросы. Одновременно с этим расширяется влияние американских консулов и послов в регионах; отдельные западные организации типа фондов «Открытая Россия» Ротшильда-Ходорковского или «Новой Евразии» продолжают осуществлять свои форсайт-проекты при поддержке нашего правительства. В таких условиях на первый план выходят политические взгляды первого лица государства. Как вы оцениваете последние решения и устремления Владимира Путина?

В.К.: Путин все эти годы правит в формате цезаризма, продолжая балансировать между двумя гранями, за которые он не выходит. С одной стороны, патриотическая грань, с другой стороны, либеральная, но, опять-таки, имеющая свои пределы.

По сути, на протяжении всего своего правления он мечется от одной грани к другой для сохранения хрупкой устойчивости в стране, которую ему удалось создать путем стабилизации общества и спасения самого российского государства. Проект демонтажа России в конце 90-х открыто обсуждался и стоял на повестке дня как у западных, так и у российских политологов. Но как только Путин достигает предела своих патриотических действий, осознавая, что дальше двигаться некуда, ибо тем самым он неизбежно спровоцирует восстание либеральной прослойки российского общества, в этот момент он отскакивает от патриотической политической «стенки» и летит в противоположную либеральную сторону, осуществляя шаги, которым рукоплещут либералы, но на которые с недоумением и неприязнью взирают патриоты.

И, наоборот, когда президент достигает предела либеральных изменений, к примеру, с пафосом открывает Ельцин-центр на Урале, и многим уже кажется, что 90-е не за горами, он снова отталкивается от этой стены. И вот, Россия наносит очередные ракетные и авиаудары по нефтяным колоннам террористов в Сирии. По сути, такая политика уже стала визитной карточкой Путина, так что нам, видавшим всякое за последние 15 лет, удивляться не приходится.

Между прочим, открытие Ельцин-центра имеет еще один важный смысл – это попытка Путина создать систему, в которой уходящие на заслуженный отдых руководители российского государства не подвергаются гонениям, преследованию. Они должны уходить спокойно, с сохранением финансовых активов, и при этом получить почет, уважение, достойную память, поддержку себя и своих близких. То есть Путин хочет наладить цивилизованную форму ухода российских правителей с политической арены, подобную западной. Здесь, конечно же, есть расчет президента на личные гарантии спокойной старости, поэтому он демонстрирует порой даже излишнее уважение и к самому Ельцину, и к его семье, оговариваясь, что он далеко не в восторге от того, что происходило в 90-е.

Тем не менее «шестая колонна», по сути, сейчас заблокировала Путина на вершине власти и не дает пробиться к нему патриотическим силам – идеологам, мыслителям, экономистам. По определению Александра Дугина «шестая колонна» – это люди, которые исповедуют те же взгляды, что и пятая колонна, то есть также смотрят на Запад как на источник справедливости и цивилизационных смыслов, держат там свои накопления, учат там своих детей. Но, в отличие от открытой оппозиции, они не бросают президенту вызов, утверждая, что находятся с ним в одной лодке, в одном кооперативе, и даже называют себя его друзьями и помощниками.

Но помогают они ему так, что Путин не может сдвинуть страну с места, подобно Сизифу, – камень русского патриотизма и державности с трудом закатывается в гору, но вскоре с грохотом скатывается вниз – и мы в очередной раз оказываемся в либеральном болоте странных реформ, сводящих на нет все предыдущие усилия. Так что главная функция либералов во власти – не допустить влияния патриотов на Путина.

Они прекрасно знают, что в тот момент, когда Путин перейдет крайнюю патриотическую грань, выйдет за ее пределы, он не сможет более отскакивать в сторону либералов. Тогда политические изменения в мире, державность России и нарастание ее мощи станут необратимыми. Возможность вернуться в цезаристский коридор испарится, и наш президент станет настоящим консервативным, державным, евразийским лидером. Возможно, он даже трансформируется в принципиально иную политическую фигуру. Чтобы этого крена не произошло, «шестая колонна» держит его в «кольце друзей».

И тем менее, несмотря на все их усилия, с начала 2000-х Россия продвинулась на пути суверенности настолько, что изменилась до неузнаваемости, вернувшись на мировую арену. Можно представить себе, какой авторитет в мире мы имели бы сейчас, если бы на руках и ногах Путина не висел этот балласт в лице «пятой» и «шестой колонн», который он вынужден тащить за собой во имя стабильности и избегания радикальных мер. Революционные трансформации во власти, конечно, облегчили бы Путину его действия, но поставили бы общество и государство в очередную тяжелую ситуацию, когда перед ним встает жизненно важный выбор. Очевидно, наш президент не сторонник таких радикальных преобразований.

КР: Вы говорили о точке невозврата, после которой патриотические устремления России нарастали бы как снежный ком. Такой точкой, конечно же, могло стать возвращение Крыма в Россию. В какой-то степени так и произошло – события в Крыму дали толчок Русской весне и дальнейшему подъему патриотизма. Далее действие перенеслось в Донецк и Луганск. Сейчас мы имеем подписанные Украиной и Россией Минские соглашения, которые заканчиваются в декабре этого года. Понятно, что Порошенко и Верховная Рада сейчас тянут время, не собираясь давать широкой автономии этим территориям. При этом и властями России, и властями Украины и, что весьма показательно, федеральными российскими СМИ постулируется как факт – никто и не думает посягать на суверенитет этих областей, их будущее связано исключительно с Украиной. В тоже время почти все идейные активисты ДНР и ЛНР прямо говорят, что они уже никогда не смогут сосуществовать с нынешними властями Украины в одном государстве. Они прекрасно понимают, какие репрессии начнутся, если ВСУ и СБУ как бы на законных основаниях войдут в их города и возьмут ситуацию под свой контроль. Кстати, мне известно, что члены Евразийского движения до последнего бились за Новороссию, не обошлось и без жертв с вашей стороны – так что вам эта тема должна быть близка. Что же будет дальше с этими областями?

В.К.: Весь драматизм событий Русской весны заключается в том, что Путин в очередной раз не перешел черту и не сделал возвращение Крыма в Россию точкой невозврата с точки зрения политического вектора нашей страны. Если бы он тогда пробил эту стенку своей цезаристской политики, о которой выше я говорил, преодолел развешанные для него флажки, тогда за присоединением Крыма последовало бы неминуемое присоединение всего Юго-Востока. Тогда не было бы трагических событий 2 мая прошлого года в Одессе, российские войска выступили бы гарантом безопасности для русского большинства, проживающего в тех регионах, не было бы карательных операций ВСУ и добровольческих батальонов, не было бы всей той крови, которая пролилась на Донбассе…

Очень важно, что тогда не было бы и нынешнего киевского режима, потому что Западные элиты, находясь в здравом уме и трезвой памяти, не собирались воевать с Россией из-за Украины. Этого не допускали и в мыслях даже США, претендующие на единоличное правление миром. Они давно отказались от идеи масштабной войны с Россией, тем более, что вся мировая история подтверждает – это абсолютно бесперспективное занятие. В качестве альтернативы военного уничтожения России они пытаются разложить нас изнутри – хитростью, обманом, двуличием и коварством. Но никто бы не стал бросать вызов вежливым людям, если бы они переместились из Крыма на Юго-Восток. Думаю, что через час после объявления входа российских войск в Луганск в центре Киева не осталось бы никого из тех, кто сейчас называет себя украинской народной властью. Самолеты с вип-персонами взлетали бы из Борисполя с интервалами в несколько минут, спешно покидая территорию Незалежной.

При этом украинскую государственность можно было бы и сохранить, но уже с принципиально иным, евразийским, маркером. Конечно, это спровоцировало бы недовольство Запада, но мы в любом случае получили его сполна. И в дальнейшем будем получать его всегда и во всех случаях, когда нам придется защищать свои геополитические интересы.

К сожалению, Путин, оттолкнувшись от Крыма, снова двинулся в обратную сторону, отдав Донбасс на растерзание Суркову и его своре, которая сделала свое дело, демонтировав все искренние силы, стоявшие за Русской весной. Очернили, оплевали и покрыли ложными обвинениями героев Новороссии, погрузили их в состояние рукотворного позора и сконструированного ими же презрения, медийного остракизма, даже внесли их в некие запретные листы, превратив их в персоны нон-грата в России и восточных республиках – сейчас они полностью дискредитированы. А самых непокорных, не поддававшихся на шантаж и угрозы, просто устранили физически. По сути, эти проходимцы уничтожили тот порыв, который направлял в Новороссию, еще в прошлом году казавшуюся такой близкой, тысячи российских патриотов.

И даже дальнейшие события в Сирии, которые вернули надежду на русское возвращение, являются своего рода уколом морфина, который погружает наше общество в состояние эйфории, но не устраняет украинский нарыв, от которого мы имеем возможность заразиться гангреной по всему организму. Проблема Новороссии и Русского мира на Украине никоим образом не решается путем войны с террористами ИГ. Это конечно приятная новость, мы вновь активно и эффективно проявляем себя на мировой арене, это необходимо делать. Но гангрена нынешней бандеровской Украины не устранена, процесс продолжает заражать и наше общество, и нашу государственность.

КР: А как ее можно все-таки решить исходя из той патовой ситуации, которая сейчас складывается на Востоке? Вводить войска, очевидно, уже поздно.

В.К.: Весной-летом 2014 года еще можно было говорить о том, что введение российских войск предотвратит кровопролитие, но сегодня этот сценарий будет уже не столь бескровным. Ответ на вопрос «что делать?» дал недавно ополченецАрсений Павлов, более известный всем как Моторола. Он предложил присоединить Украину к Донбассу и Луганщине. Это означает перепрошивку оставшейся части Украины под формат Новороссии. Русская революция на Донбассе произошла в тот момент, когда мировоззрение сторонников воссоединения с Россией возобладало и стало доминирующим, а евразийский выбор стал данностью и перестал ставиться под сомнение. Если этот сценарий повторится в других городах, мы увидим совсем другую единую Украину.

Все проблемы, с которыми мы столкнулись после майдана, могут быть решены путем украинской мировоззренческой революции, смысловой прошивки украинского общества, а ключ к этому лежит в сфере сетевых и гибридных войн, о которых вы упоминали.

Увы, накачка по всем каналам СМИ происходит на полную мощность, и сегодня к украинскому обществу сложно обращаться с рациональными доводами и пытаться объяснить на пальцах, в чем не правы их нынешние руководители. Тем не менее надо продолжать информационную войну, чтобы украинцы по-другому посмотрели на республики, пожелавшие независимости.

КР: А вам не кажется, что при реализации этого сценария придется сначала устроить небольшую революцию в Луганске и Донецке? Кто посмотрит с любовью в адрес нынешней виртуальной Новороссии, если в правительствах ЛНР и ДНР сидят жулье и бандиты, во многом те же агенты влияния местных олигархов, ушедших в тень, но почти не потерявших контроль над ситуацией. До государства социальной справедливости этим регионам сейчас очень далеко…

В.К.: Да совершенно верно, я бы сказал, что нынешнее руководство ЛНР – пример такой беспросветной сурковщины, которая процветает в России в течение последних лет. Поворот произойдет тогда, когда Путин начнет всерьез решать проблему Донбасса, а не просто наблюдать в раздумьях за процессом гниения, распространяющегося по всему Русскому миру. Если он возьмется за пилу и решительно отсечет все, что мешает развитию молодых и свежих ростков справедливости, тогда возможен сдвиг.

Но опять же в ситуации, когда все решения принимает одно лицо, никто не может повлиять на нашего президента. Это решение должно родиться именно в его голове. Сурков существует на политической арене до тех пор, пока он существует в сознании Путина, пока президент считает его эффективным элементом своей властной вертикали. Как только первое лицо заподозрит, что его советник говорит и делает что-то не так, он сразу выгонит его из Кремля. Давить на Путина бесполезно, можно разве что добиться прямо противоположного эффекта. Поэтому те патриоты, которые рвут и мечут, требуя немедленной отставки Суркова, только усугубляют ситуацию, продлевая его пребывание на политическом Олимпе. Пока нам остается ждать, что рано или поздно это случится, а также увлеченно болеть за наших в Сирии.

КР: В завершении хотел бы спросить вас о том, сможет ли Россия в этой битве за умы рассчитывать на поддержку вменяемых элит и политиков Запада? Читая комментарии к статьям в британской и американской прессе почти везде можно отметить одобрение российской внешней политики местным населением. Вероятно, не за горами тот момент, когда западное большинство перестанет покупаться на образ «империи зла», старательно создаваемый России определенными кругами.

В.К.: В тот момент, когда Россия окончательно встанет на путь суверенного евразийского развития, повесив на флаг борьбу за социальную справедливость, значительная часть человечества перейдет на нашу сторону. Многие на Западе уже прекрасно понимают, что являются заложниками дьявольской цивилизации, неизбежно стремящейся к распаду. Но одно дело быть на стороне дьявола, когда он побеждает, а его противник находится на грани поражения. И совсем другое – присягать дьяволу, когда его успехи уже не кажутся непогрешимыми, а его аргументы – откровенно лживы. Для полной победы мы сами должны объявить державный путь единственно возможным и следовать ему до конца. Я думаю, что момент этот уже близок, и скоро мы с вами станем свидетелями процесса возрождения России и создания новой антиамериканской коалиции.